Таким образом, современное количество сел и деревень с постоянным населением составляет менее трети их численности накануне Великой Отечественной войны. Только за 1968—1989 гг. «естественная убыль» сел и деревень достигла около 25%. Эта деградация системы сельских поселений сопоставима по масштабам с запустением конца XVI — начала XVII в. Нужно учесть, что многие ныне числящиеся в списках деревни являются, по сути дела, сезонными поселениями: постоянно здесь живет несколько стариков, а большинство домов используются только как летние дачи.
Сельское население в основном мигрировало в города и рабочие поселки, частично осело в крупных поселках, помпезно именовавшихся а1Рогородами. Наибольшее количество таких населенных пунктов находится на Ижорской возвышенности: Ропша, Кипень, Русско-Высоцкое, Келози, Котлы и др. В Южном Приладожье поселения, возникшие при крупных животноводческих и птицеводческих комплексах, перешли в категорию рабочих поселков. Интересно, что, лишенные выработанной веками организации территории, вновь возникшие агрогорода очень быстро ее воспроизводят — обычно в уродливом варианте. Всем известны «сельские пейзажи» облупившихся пятиэтажек, окруженных огородами с заборами из металлической сетки, скопищами сараев, погребов, курятников, свинарников и пр.
Поглощение сельских поселений городами и рабочими поселками наибольшие масштабы приняло в послевоенный период. На первом этапе села или деревни включались в черту города и, формально не числясь в списках населенных пунктов, продолжали существовать, сохраняя сельскую организацию территории. Так, до сих пор сохраняется застройка бывшей д. Старопаново в Красносельском районе Петербурга, д. Химози в южной части Гатчины и др. Однако впоследствии, с осуществлением генеральных планов развития городов, участь «поглощенных» сельских населенных пунктов обычно одинакова: они сносятся, а освободившаяся территория застраивается многоэтажными зданиями. Память о существовавших некогда деревнях сохраняется в основном в топонимике новых городских районов.
