До сих пор мы ничего не говорили о Петербурге. Символика этого города — особая тема, не имеющая прямого отношения к сюжету книги. Город как целое сам превратился в символ, а вернее, безгранично расширил символьный ряд, начатый Петром. Петербург занял «сцену», вокруг которой размещался свой «амфитеатр» — обрамляющие Принев — скую низину моренные возвышенности, уступы Ижорского плато и водно-ледниковые гряды. Кроме упоминавшихся выше Дудергофских, Бабигонских и Пулковских высот, это Шувалово-Парголовская гряда, Юкковские и Бугровские камы. Здесь в XVIII—XIX вв. были устроены многочисленные усадьбы, хозяева которых из окон своих дворцов и особняков могли обозревать огромный город — от бьющего в глаза золотого купола Исаакия до куполов собора Смольного монастыря — как на ладони.
Сейчас, заняв практически всю «сцену» — Приневскую низину, Петербург начинает захватывать гигантский «амфитеатр». Грань между двумя составными частями колоссального театрально-символического пейзажа постепенно стирается. Знаменитый некогда вид с насыпной горы Парнас в Шуваловском парке перекрыт кварталами жилого массива «Шувало — во—Озерки». Бабигонские высоты ныне увенчаны не только церковью св. Александры и Бельведером, но и «пятиэтажками» д. Низино, изуродовавшими уникальные панорамы.
