Выше уже говорилось, что в ландшафтах равнин на галечных песках, камовых холмов, вершин сельг после пожаров почти всегда вырастают сосновые леса. В связи с этим уместно рассматривать пожары как мощный фактор динамики таежных древостоев. Несомненно, в нынешнем столетии бблыиая часть пожаров инициирована человеком. Однако известно, что пожары играли огромную роль в тайге еще до периода ее активного освоения. Любой пожар практически неуправляем и может рассматриваться как природная катастрофа, ибо последствия пожаров, возникших по разным причинам, в природе неразличимы.
По следам на годичных кольцах старых деревьев установлено, что так называемый оборот огня в таежных лесах сухих местообитаний составляет 20—100 лет, на влажных местах — 150— 300 лет. О. Г. Чертов считает, что до Второй мировой войны леса наиболее сухих местообитаний Северо-Запада ЕТР горели приблизительно каждые 20 лет. Наши данные по лесам Карельского перешейка близки к этим оценкам.
Сосна обладает ярко выраженной устойчивостью к пожарам. Этому благоприятствуют толстая кора у основания ствола и на корневых лапах, глубокое проникновение корней в минеральный грунт в сочетании с высоко расположенной кроной, способность поврежденных огнем тканей к регенерации, освобождение семян из шишек сразу после пожара и хорошая летучесть семян. Таких свойств лишена ель, которая погибает сразу же после пожара, в том числе низового. Но, в отличие от сосны, ель обладает высокой теневыносливостью и способна вырасти под древесным пологом самой высокой сомкнутости; сосна не выдерживает конкуренции с елью на почвах среднего и повышенного богатства.
